Сороня не умел ни кувыркаться, ни жонглировать
деревянными ложками, ни играть на гуслях посконские веселые песни. Он
вообще не умел делать ничего хорошего.

Зато он как никто умел испохабить посконские народные сказки.

Начинал он сказку обычно, как от пращуров заведено, многие даже скучали. Зато конец присобачивал уж такой…

Курочка-ряба у него, например, в утешение деду и бабе
снесла простое яичко, но в яичке заместо белка и желтка оказалось
обыкновенное дерьмо, и оно поползло из скорлупы, затопляя избу, а дед с
бабой его ели большими ложками да похваливали.

Три богатыря в его переложении начали вдруг убивать
совершенно посторонних и невинных людей самыми зверскими и тошнотворными
способами, и делали это долго-долго, после чего с помощью чудесного
устройства превращались в три козьих катышка, что и было их конечной и
высшей целью.

Колобок, вместо того чтобы быть ему съедену лисой,
вострым ножом выпускал этой самой лисе кишки и развешивал их по всему
лесу, а вволю натешившись, начал успешно уничтожать волка, медведя,
зайца, дедушку, бабушку и всю их деревню, причем деревня была большая, и
ни один ее житель не был обойден вниманием круглого убийцы.

Иван-царевич и Серый Волк, проголодавшись после всех
своих похождений, недолго думая, зажарили доставшуюся им с таким трудом
Елену Прекрасную на вертеле и долго, с подробностями и перечислением
частей тела, кушали.

А еще он сочинил сказку про голубое мыло, которое варили сами понимаете из чего…

На счастье, посконичи научились к тому времени
изготовлять из старого тряпья бумагу, и всем придворным, неосторожно
пожелавшим послушать Соронины сказки, выдавался большой бумажный мешок,
чтобы не губить и без того горбатый паркет. Пакеты обыкновенно
переполнялись задолго до конца повествования.

И, о чудо, нашлись у Сорони преданные поклонники и
почитатели, которые обходились вовсе без мешков, и утверждали они, что
Сороня сказал о жизни нашей новое золотое слово, хоть и с нечистотами
смешанное.